— Бесстыдник! – раздался крик впереди ищущей женщины на своего маленького внука.

Алексей даже вздрогнул.

Ребенок испуганно заплакал, а бабушка продолжала на него кричать:

— Бесстыдник! до дома потерпеть не мог! Тебе уже два года, а ты в штаны надул! Стыд-то какой! Смотри все на тебя смотрят!

Мальчик всхлипывая приподнял глаза посмотреть, правда ли на него все смотрят. Смотрели не на него, а на эту бабушку, которая привлекла внимание всех окружающих, желая усилить воспитательный эффект. Но мальчик этого не понял, он верил словам бабушки и разрыдался еще громче.

Алексей съежился от её крика, от рыданий этого мальчика, как будто отчитывали его. Он остро почувствовал стыд, вину, ощутил состояние позора, унижения.

Он отчетливо вспомнил, как когда-то точно так же бабушка отчитывала его, когда он просился в туалет, а она стояла в какой-то бесконечной очереди и говорила ему: «Терпи». Потом ему пришлось почувствовать на себе осуждающие взгляды всей этой очереди, обернувшейся на бабушкино отчитывание: «Бесстыдник! Как тебе не совестно!». И потом, всю дорогу до дома, когда ему пришлось идти в мокрых шортах, бабушка приговаривала: «Опозорил меня!».

В горле стоял ком, обида и желание расплакаться накатывали со страшной силой, но от невозможности этого сделать он ощутил беспомощность и какую-то безысходность. В ушах стояло: «бесстыдник».

Как кадры из кино стали одна за другой всплывать ситуации, в которых его опять называли этим словом. Какие-то были не такими яркими, какие-то накрывали его позором с новой силой. Он как будто возвращался туда, в прошлое, проживая все это заново. Вспомнилась ситуация в бассейне, когда он снял шорты вместе с трусиками и воспитательница взяла его за руку, выставила перед строем ребят и смеясь сказала: «Бесстыдник! Смотрите на него, выставил на обозрение свое достоинство!». И все ребята смеялись! А он готов был провалиться от стыда и усвоил только одно, что надо стыдиться собственного достоинства и собственного тела.

Может быть от этого у него не складывались отношения девушками. Он был очень стеснительным и старался угодить, как бы извиняясь заранее. Он не мог сказать о том, что ему нравится, что нет. Он считал себя недостойным, недостойным любви, хотя девушкам он нравился! И все отношения с девушками заканчивал сам, просто убегая от них.

И сейчас, когда он встретил замечательную девушку, которую ждал тут на скамейке в парке, случилось все это. Ему хотелось убежать от этого позора, чтобы она не увидела всех его переживаний, но он не мог. Он не мог даже подняться со скамейки, настолько ощущение беспомощности лишило его сил.

— Привет! – раздался радостный голос Лизы.

— Привет! – пытаясь улыбнуться ответил он.

Лиза поняла, что что-то не так, но она не успела спросить.

Новый бабушкин крик огласил парк: «Бесстыдник! Смотри на тебя вон девочка смотрит!». Мальчик заревел с новой силой.

Лиза тоже обернулась на происходящее.

В этот момент произошло нечто невообразимое, до чего додуматься могут только дети.

Девочка, на которую обратила бабуля, подошла к этому мальчику, обняла его и сказала:

— Не плачь! Я тоже описалась!

Все свидетели этой ситуации не смогли сдержать смеха и дружно расхохотались, умиляясь детской непосредственности. Рассмеялась и Лиза, и даже Алексей улыбнулся.

— Находчивая девочка! – сказала Лиза, присаживаясь рядом с Алексеем.

— А вот мне не хватило такой находчивости, когда меня вот так же унижали. В детском саду мы дружили с мальчиком. И, как водится, исследовали всё, что вокруг. Наш детский интерес привел к исследованию друг друга, тех отличий, которые есть между мальчиком и девочкой. И когда мы разглядывали и изучали друг друга, вошла воспитательница и стала кричать:

«Бесстыдники! Не хватало, чтобы вы еще тут сексом занялись, в деском-то саду!»

Естественно, дети в пятилетнем возрасте абсолютно не понимали, что такое секс. Нам просто было интересно, чем мы отличаемся. Это же нормально изучать как устроено твое тело. А нас выставили на посмешище перед всей группой, доведя до слёз унижением.  А потом воспитательница родителям нажаловалась и дома мама кричала и плакала, что я её опозорила, а папа ударил меня ремнем. Мне было обидно, больно и стыдно. Я ничего не понимала, не понимала за что, потому что никто ничего не объяснил. От этого было еще больней. Моему другу тоже влетело потом дома, но я узнала об этом не от него. Мы с ним не обсуждали эту тему, и вообще стали меньше общаться и постепенно разошлись совсем. Это внутренне чувство, что мы вместе сделали что-то такое, чего нужно стыдиться привело к тому, что мы стали стыдиться друг друга и стыдиться себя.

Алесей слушал её и думал, что он, оказывается не одинок в своих переживаниях и его понемногу отпускало. Ему было немного неловко от того, что Лиза так откровенно об этом рассказывает. В то же время, он чувствовал облегчение и у него не вызывала отторжения или осуждения её история.

— А потом, — продолжала Лиза, — потом я совершенно забыла об этом случае, до тех пор, пока у меня не начались проблемы в отношениях с мужчинами. Меня пугал сама возможность интимных отношений, мне было стыдно и неприятно. И как-то я осмелилась поделиться со своей подругой. Я очень боялась, что она тоже будет смеяться, но она не стала этого делать, она помогла мне принять себя, найти и отпустить ту детскую травму. Может потому, что она как раз тогда отучилась на психолога. Но мне полегчало, я спокойно могу говорить об этом и не считаю это постыдным, не считаю, что кто-то осудит меня, потому что я это приняла, я приняла свое тело.

— Ты знаешь, — успокоенный её рассказом, заговорил Алексей, — мне тоже не хватило находчивости сказать воспитательнице, что «Достоинство» — это хорошо, когда она выставила меня на посмешище перед группой в бассейне, где я снял шорты вместе с трусами. И эта бабуля, орущая на внука, вернула меня туда, в тот момент. И когда ты пришла, я уже был готов провалиться со стыда, как будто это меня она называла бесстыдником. У меня было ощущение, что ты узнаешь и мне заранее было стыдно, перед тобой. А сейчас, когда ты рассказала о своем опыте, я понял, что ты не осудишь меня, что в этом и вправду нет ничего предосудительного и постыдного. Спасибо тебе!

Алексей улыбнулся и взял её за руку. Ему было так легко, так спокойно и от этого радостно, что захотелось разлить эту радость вокруг себя. Сделать что-то такое, что он не позволял себе делать. Он посмотрел на Лизу открытым искренним взглядом. Она была восхитительна, очень красива и  естественна. И это было настоящее, это не нарисованная косметикой кукольная красота, это её глубина, которая отражалась во всем. Она струилась сквозь сиянье её васильковых глаз, выглядывала из-под пшеничных локонов, спускающихся на румяные щечки, и нежных губ, освещающих все вокруг её очаровательной улыбкой.  Он улыбнулся еще шире и, неожиданно для себя, поцеловал её. Его не смущали чужие взгляды, он не боялся обсуждения и обсуждения, он просто сделал то, что он хотел и она тоже хотела. Он это почувствовал это и вся ложная наносная скромность, мешающая ему жить, растворилась в этом нежном поцелуе. Они смотрели друг на друга молча восхищенными глазами и все вокруг перестало существовать для них.

Они не заметили, как Солнце скрылось за набежавшими тучками. И только гром и поливший на них дождик вернул их к реальности.

— Побежали! — сказал он.

И они, взявшись за руки, побежали по уже успевшим образоваться лужам, радуясь этому летнему дождю. Они радовались, как будто дождь смывал всю ту боль, о которой они только что говорили, все те обвинения в свой адрес, всё чувство вины, все глупые рамки, которые мешали дышать. Он возвращал им ту детскую непосредственность, утраченную когда-то, ту естественность, ту радость быть собой настоящими, которой они наполнялись и разливали это состояние вокруг себя!

Они были счастливы.

 

Автор: Галина Суслина