В вагоне-ресторане было немноголюдно. В дальнем углу сидела компания мужчин. По внешности и речи это были гости одной из азиатских стран. Немного ближе оживлённо беседовали двое интеллигентных с виду мужчин.
Светлана села подальше ото всех. Она не успела поужинать. Решила хотя бы вечером, перед отъездом домой, погулять по незнакомому городу, познакомиться с его красотами. Вечер был морозным. Со смотровой площадки город, раскинувшийся вокруг, восхитительно сиял и искрился в зимних ночных огнях. Но хороший обзор с высоты, как водится, сопровождается ветрами, и она продрогла до нитки. Кафешки уже закрывались, да и она уже спешила на поезд. Поезд был проходящим, и почти все уже спали. Во всяком случае, в её купе. Полка у неё была верхняя, и она, разложив вещи, отправилась в вагон-ресторан.
Попивая горячий чай, она углубилась в соцсети. Она не была там три дня, и кроме новостей накопилось много неотвеченных сообщений.
Её выдернул из них какой-то шум. Света подняла глаза и увидела, что один из двух мужчин о чём-то эмоционально говорил с той нетрезвой компанией на их языке. Он и сам был слегка нетрезв. Но не казался агрессивным. От него исходила надёжность и безопасность.
Он увидел её взгляд и, отойдя от компании, подошёл к ней.
— Извините, они оскорбляли официантку. На своём языке. Я знаю их язык, воевал там… служил на границе. Сказал им, что так нельзя, чтобы вели себя, как подобает гостям.
— Почему Вы извиняетесь передо мной?
— Наверное, чтобы Вы не испугались. Вы одна здесь. И много нетрезвых, говорящих на чужом языке. Я хотел объяснить, что произошло.
— Спасибо.
Светлане было приятно, что мужчина может быть настоящим защитником, защитником чести. В её глазах мелькнула улыбка.
Он неожиданно взял её руку, то ли в знак приветствия, то ли в знак благодарности.
— Я не могу терпеть такого. Не могу молчать, — продолжил он. — Виктор.
— Светлана.
Она не пыталась забрать руку. Ей не было неприятно, не было страшно, и она даже не могла сказать, что это было как-то неуместно. Это даже не было похоже на флирт.
Она посмотрела ему в глаза, и улыбка исчезла.
Он заметил и замер, держа её руку. Он наблюдал.
Она тоже наблюдала. В его глазах было столько боли, сколько она никогда не видела. Это была боль потери друзей, которые умирали на его глазах, на его руках. Это была вина за гибель, хотя он не был виноват. Это была боль необходимости убивать. Убивать в ответ, убивать тех, кто посягнул на границу… Боль собственных ранений и пребывания на грани миров, просто померкла на фоне всего остального. Его душа была не просто изранена, она была порвана в лоскуты и едва держалась в его почерневшем от этой боли теле за единственную маленькую точку света в его сердце.
Он попросил разрешения присесть и сел напротив, так и не выпуская её руку. Он рассказывал ей, что едет проведать друга, пытался даже шутить, но получалось не очень.
— Ты не виноват в их гибели, — сказала, не выдержав, Светлана. — Могила друга твоего умершего не поможет тебе.
— Откуда ты знаешь? — почти без удивления, с некоторым облегчением спросил он.
— Вижу. Вижу, что друзей твоих убивали и сам ты убивал. Что ты до сих пор себя винишь за то, что выжил, а их уже нет. Что боль нестерпимая мучит тебя.
— Как ты видишь всё это?
— Душа наша обо всём память хранит. Обо всём рассказать может.
— И что всем подряд рассказать может? Или ты — ведьма? — напрягся он.
— Неужели испугался? — улыбнулась Светлана, убрав руку. — Не всем, конечно. Только тем, кто ключи имеет. А ключи те — добро и любовь. Потому что сама Душа из Любви соткана. И только любовь и добрые намерения к ней доступ открывают.
В тебе любовь живёт ещё. За счёт этого и сам жив. В твоём сердце сострадания много. Многих ты своих товарищей спас, детям друзей боевых сейчас помогаешь. Ты же не из чувства вины им помогаешь, а из любви.
У него полились слёзы. Она подала ему салфетки, показывая, что плакать можно, зная, что он себе этого не позволял.
И он стал рассказывать всё то, что она увидела: и как убивал, и как закрывал глаза боевым друзьям, как пережил не одно предательство. Рассказывал, как из морга его жена забрала, сказав, что он не может умереть, и что до сих пор номерок тот на пальце ощущает. Рассказывал, как семьи друзей погибших на его помощь реагируют, как ответственность перед детьми их ощущает, как ему тяжело с ними общаться…
Он говорил и говорил, а она молча слушала, подавая ему салфетки.
— Прости мне мои слёзы. Я — боевой офицер, я не плакал всё это время. А с тобой почему-то не смог удержаться.
— Потому что больше не мог носить в себе эту боль. Потому что Душа твоя вопила и просила о помощи. Она у тебя просто в лоскуты порвана.
— А что ж я не вижу?
— Так боль всё застила. И боль свою ты виной держишь. И если не отпустишь, то сердце не выдержит.
Он ухмыльнулся.
— Операции на сердце я уже две перенёс.
— Вот и говорю, на нём, на сердце вся жизнь твоя держится.
— И долго ещё держаться будет?
— А это от тебя зависит. Захочешь — будет долго.
— А какой смыл хотеть-то? Жена из дома выгнала. Вот и пошёл, поехал куда глаза глядят. Сказала, что надоело ей с мертвецом жить.
— Не любишь ты её, вот и выгнала.
— Не люблю. Другую люблю. Любил. Умерла она.
— А ты и за её смерть до сих пор себя винишь. А жена видит, что мучаешься и не живешь как будто. Не хочешь.
— А как не винить? Ведь был бы рядом, жива была бы. Не сберег я её. Думал с другой смогу жизнь наладить. А только и ей, и себе хуже сделал. Ты права, и не живу как будто, но и не помираю. Говорят же не зря: «раньше смерти не умрёшь». А руки на себя наложить не могу, неправильно это. Да и в Бога я верю. Или не в Бога, но во что-то большее, чем мы, в какой-то высший замысел. Я столько смертей видел, что не могу так с жизнью поступить. А как жить? Зачем? Не понимаю.
— А ты себя выше Бога не ставь.
— Это ты с чего взяла? Я не ставлю себя выше.
— Ну если в Бога веришь, в высший замысел, то и смерть принимать надо, как часть этого замысла. И не тебе определять кому и когда умирать. Каждому свой срок и свой урок. Ведь со своей смертью ты принял, что не тебе решать. Почему ты считаешь, что за остальных Ты должен был решить? За друзей своих погибших, за жену свою? Говоришь, руки на себя накладывать неправильно, а сам себя медленно убиваешь. Виной своей и вином, как проявлением вины, самоистязанием своим.
— Пожалуй, ты права. Не думал я об этом.
— А ты подумай, Виктор. Виктор — ты же победитель. Ты сам-то за что воевал? Кому лучше от твоей вины? Им, тем кто жизни свои положил? Хотел бы ты, чтобы они после твоей смерти себя винили?
— Нет, конечно! Я же за счастье воевал, за то, чтобы все счастливо жили, и они тоже! Это же получится, что всё напрасно было, что я напрасно умер за них, если они не живут, а мучаются… Так получается, что я их предаю?
Он смотрел на неё, пытаясь до конца осознать то, что только что сам озвучил. В глазах появились проблески жизни.
Она едва кивала, не мешая ему принимать свои осознания.
— И что теперь делать? — всё ещё в шоке от сказанного, спросил Виктор.
— Жить. Учиться принимать и жизнь, и смерть. Перестать себя наказывать — казнить перестать. Учиться радоваться жизни.
— Вот вроде не старая ты, прости, конечно. А говоришь так мудро, что слова твои куда-то в глубину, в сердце проникают и там отклик находят. Точно, ведьма, — выдохнул он. — Может мне ещё можно помочь? Я знаю, что надо жить, а у меня как будто сил нет, все мои жизненные силы закончились.
— Пока кристалл Души не погас, человеку помочь можно. Как только погаснет, так бесполезны все усилия. Ни ведьмы, ни шаманы — никто не поможет. Путь его земной тогда закончен. А силы? С физической силой-то у тебя проблем нет. А вот с духовными, которые смысл придают, и душевными силами, которые любовью восполняются, действительно не всё хорошо.
— С силой, со смыслом и любовью согласен. А что за «кристалл Души» такой? Никогда не слышал. Где он есть?
— Кристалл Души — в сердце твоём. Он и является центром соединения всех этих сил: Тела, Души и Духа. Через него связь с тем высшим замыслом человек ощущает, и высший смысл бытия человек через эту духовную связь осознаёт. Через него безусловная и безграничная любовь, божественная или вселенская, кому как нравится, в человека проникает. Через него и Душа в твоём теле держится, задачи её на жизнь, опыт прожитый и этого, и прошлых воплощений, через него в тело спускается. Любовью он питается, за счёт неё держится, за счёт сердца твоего доброго и Душа ещё теплится в тебе.
— Почему-то верить тебе хочется. А я могу его увидеть?
— Попробуй. Представь, что на тебя из космоса луч света спускается. И в нём проявляется всё, чего ты раньше видеть не мог.
Он вздохнул, выпрямился и взгляд направил внутрь себя.
— Вижу. Он прямо в сердце и идёт, и там пульсацией сердечной разливается. И точно, там как кристалл разными гранями светится. От них ниточки тонкие светлые идут, но некоторые обрываются, а некоторые ведут… — он замолчал. — А это вот, на тряпку рваную похожее, это и есть… Душааа? — медленно протянул он в шоке от увиденного.
Она положила руку на его руку.
— А я всё думал, что ты такое увидела, сквозь меня глядя?
— Не пугайся. Пока кристалл Души не погас, это поправимо. Ты этот луч, этот свет в сердце усиль и через кристалл по этим ниточкам пусти. Посмотри, как он по ним растекается и Душу освещает.
— Да, он разливается, свет по всей Душе! И она вся наполняется светом, и раны на ней затягиваются! Смотри! Ты видишь? Эти лоскуты собираются в единое целое, в светлое, огромное светлое облако, наполненное любовью! — радостно делился он своими наблюдениями.
— Да, я вижу. Это очень красиво! У тебя огромная чистая Душа. А теперь этот свет по телу пусти.
— Сколько же там темноты… А свет от сердца вширь разливается, пульсирующими волнами, и темнота уходит. Так тепло в теле стало, руки горячие и ноги тоже. И почему-то через ноги в землю свет идёт.
— Потому что мы с Землёй-Матушкой все связаны, на ней живём, от неё питаемся жизненной силой тоже, не меньше, чем космической.
— И её чувствую, её силу! Я понял! Дух — это вертикаль, свет божественный, Душа — это ширь безграничная, любовью наполненная, а Тело соединяет это всё на Земле. И «твёрдо стоять на ногах» — значит связь с землёй чувствовать! Вот это сила — силища!
Виктор перевёл взгляд на Светлану. Глаза его сияли, улыбка озаряла лицо. Светлана, улыбаясь, убрала руку.
— Я рада, что ты вернулся.
— Спасибо тебе. Мне давно не было так хорошо. А может никогда и не было. Наверное, было, только в детстве, с родителями. Это просто чудо какое-то. Жизнь во мне клокочет просто. А ведь был как сдутый шарик. Нет, ты не ведьма, ты — волшебница!
— Каждый человек — волшебник. Ты сам сотворил это чудо. Просто нужно поверить в него и в себя.

Поезд прибыл на какую-то станцию. За окном забрезжил рассвет.
****
апрель- май 2023г.

© Галина Суслина,
психолог,
энергопрактик,
архетипотерапевт,
автор книги «Сказки_жизни»
автор т-игры «Право на любовь»

Больше подобных рассказов и сказок вы найдете в книге «Сказки_жизни»